Для того, чтобы общение с любым существом протекало нормально, надо уметь говорить ему приятные вещи и быть при этом искренним. То есть ни в коем случае не врать. Но порой очень трудно догадаться, какие слова доставят твоему собеседнику удовольствие. Скажем, восхищение длиной ушей зайца воспринимается им с благодарностью, но попробуйте похвалить величину ушей медведя — боюсь, вам не поздоровится.

Однажды в Стране Разумных Черепах мне довелось предстать перед местной королевой — великолепным черно-зеленым экземпляром размером три на четыре метра. В это время был объявлен конкурс на лучший комплимент королеве. Я не очень-то вслушивался в изысканные оды, которые читали своей повелительнице придворные черепахи: я рассматривал зал, стены которого были украшены огромными драгоценными камнями.
— А ты, пришелец, способен ли слагать хвалебные стихи? — вдруг обратилась ко мне королева.
Я совершенно растерялся и пробормотал что-то заумно-невразумительное, но подползший маленький паж прошептал мне:
— Восхититесь ее медлительностью!
Королева ждала. Деваться было некуда, и я неожиданно для себя вдруг произнес:

— Во всей Вселенной много мест —
Но то не бред пустой молвы:
Нигде не отыскать существ,
Таких медлительных, как вы!

Я произнес эти слова, моля Бога, чтобы не оказаться героем розыгрыша. Но совет пажа был абсолютно серьезным. Сказанное так пришлось по сердцу черепашьей королеве, что она повелела наградить меня килограммом изумрудов. Полтора года пришлось мне ждать, пока грузчики принесут драгоценные камни из королевской сокровищницы, взвесят их и заполнят мой мешок.

Однако, как скоро выяснилось, я напрасно терял время: мне не суждено было довезти изумруды до родной планеты. В созвездие Лебедя я попал в разгар межгалактической войны гуситов с уткинами. Мой звездолет подвергся одновременной атаке с той и другой стороны и, получив чудовищные пробоины в багажном отсеке (откуда и вывалились все изумруды), рухнул на планету гуситов. Едва не потеряв единственную, а потому особенно дорогую для меня ногу, я тут же был взят в качестве военнопленного и доставлен перед очи Главного Гусекомандующего.

Мои попытки объяснить, что никакого отношения к войне я не имею и являюсь мирным странствующим психологом, не увенчались успехом. Я доказывал, что мои четыре руки ну никак не похожи на кургузые крылья уткинов, а нос хоть, может, и великоват на чей-нибудь придирчивый вкус, но спутать его с большим плоским клювом водоплавающих совершенно невозможно. Я использовал все свои возможности... Усилия были тщетны. Моим пленителям все эти страстные речи были как с гуся вода.

По приказу Гусекомандующего меня сперва попытались ощипать (и разорвали одежду), а затем посадить на вертел и поджарить. Последнее желание меня особенно возмутило, и я, растеряв остатки дипломатичности, начал ругаться самым жутким образом — как когда-то в пиратском прошлом. Самым мягким было заявление, высказанное прямо в глаза Главному Гусекомандующему, что такого чванливого, заносчивого и упрямого гуся я сроду не встречал. В сердцах я добавил:

— Среди земноводных, амфибий и птиц,
Среди насекомых, рептилий
Таких идиотов — ответственных лиц
Зоологи не находили.

Мои слова совершенно неожиданно возымели эффект. Он приказал освободить меня и, не раздумывая, назначил штабным поэтом, дабы я в одах и балладах превозносил его боевые подвиги. Поскольку я был изрядно зол на Главного Гусекомандующего, то уже к следующему утру сочинил абсолютно ругательную поэму, в которой, пожалуй, наименее оскорбительными были строчки:

Гуся я лишь тогда хвалить берусь,
Когда в жаровне с яблоками гусь.

Все остальные девятьсот восемьдесят шесть строк были наполнены обидными (на мой взгляд) кличками и откровенными поношениями всех гуситов вместе взятых и персонально Гусекомандующего. Чувствуя себя поэтом-гражданином и героем, я готовился принять мученическую смерть за свои свободолюбивые и крамольные стихи.
К моему огромному изумлению, поэма вояке-гусю понравилась и он пообещал отправить ее королю, что могло, по его словам, принести мне должность дворового поэта и членство в союзе писателей «Гусиное перо». Мне был пожалован орден третьей степени «Хорош гусь!» и сделан заказ на следующую поэму.
Поняв, что война на птичьем дворе начинает меня буквально засасывать и поворачивать мою карьеру и творческий путь в ненужную мне сторону, я следующей же ночью бежал на своем барахлящем звездолете. Не успел я отлететь от планеты гуситов и на пару миллионов километров, как мой звездолет был взят на абордаж свирепыми уткинами.

...Какими комплиментами я рассыпался перед императрицей Утыкой, моля ее даровать мне свободу! Говорил и про восхитительный нос уточкой, и про сладкозвучный кряк, и про подчищенные перышки. Как вы думаете, что вызвало ее благоволение? Стихотворная фраза, сказанная мной в крайнем раздражении!

Утыки голова известна
Обилием пустого места:
Мозг занимает в ней не боле
Всего лишь миллионной доли.

Ну кто бы мог подумать, что война между уткинами и гуситами, длящаяся уже восемнадцать веков, причиной имеет древний спор о том, у кого мозги меньше?!
Словом, вернувшись домой из этого путешествия, я понял, что, прежде чем вступать в контакт с другими существами, надо хорошенько изучить их. Нужно знать, что для них важно, интересно — и тогда удастся сказать искренне приятные для них слова. Комплименты действительно станут комплиментами и помогут устанавливать добрые отношения и нормально общаться.